Как известно, по итогам заседания президиума Государственного совета Российской Федерации, прошедшего 16 января 2012 года в г. Саранске, на котором был рассмотрен вопрос «Об усилении государственных гарантий защиты прав потребителей в Российской Федерации», Президентом Российской Федерации был утвержден перечень поручений, общая направленность и содержание которых в полной мере отражает спектр тех проблем, которые явились предметом соответствующего обсуждения на данном заседании.
При этом в первую очередь основной акцент был сделан на необходимости совершенствования правовых механизмов и создании дополнительных гарантий защиты интересов граждан в наиболее проблемных секторах потребительского рынка, где либо сложившийся уровень правовой защищенности потребителей явно не достаточен, либо требуется введение на этот счет принципиально новых правовых институтов.
Так, в рамках дополнительных мер по защите прав потребителей финансовых услуг Правительству Российской Федерации было поручено «при подготовке проекта федерального закона о банкротстве физических лиц включить в него положения, устанавливающие пределы ответственности физических лиц в случае невыполнения ими обязательств, а также определяющие механизм защиты указанных лиц от необоснованных штрафных санкций за неисполнение договоров».
Тем самым был указан очевидный вектор движения в сторону скорейшего создания законодательных основ для начала функционирования в системе российского права института банкротства физических лиц, на чем настаивал Роспотребнадзор и общественные объединения потребителей, а не реализации идеи по «узакониванию» сложившейся и имеющей явные признаки криминала так называемой коллекторской деятельности.
Роспотребнадзор ранее уже неоднократно указывал на то, что циничным прикрытием для ведения соответствующих противоправных действий в отношении граждан – заемщиков для целого ряда кредитных организаций и коллекторских агентств стала манипуляция общегражданскими нормами об уступке требования на фоне тотальной эксплуатации правовой неграмотности граждан с одной стороны и их очевидной зависимости от воли банков в определении условий кредитного договора с другой.
При этом применительно к вопросу о правомерности перемены лица в обязательстве по кредитному договору с гражданином и уступке банком права требования задолженности некредитной организации, банки и коллекторы в качестве своей аргументации в зависимости от ситуации, то делают акцент на отсутствие как таковой необходимости получения на этот счет какого-либо согласия должника, то настаивают на допустимости включения соответствующего условия в кредитный договор, который изначально заключается исключительно с целью получения заемных денежных средств, а не для выражения «добровольного» согласия на уступку требования.
В подтверждение «правоты» первого утверждения коллекторы и их защитники ссылаются на пункт 16 Обзора судебной практики по некоторым вопросам, связанным с применением к банкам административной ответственности за нарушение законодательства о защите прав потребителей при заключении кредитных договоров (информационное письмо Президиума ВАС РФ от 13 сентября 2011 г. № 146), согласно которому «уступка банком лицу, не обладающему статусом кредитной организации, не исполненного в срок требования по кредитному договору с заемщиком-гражданином не противоречит закону и не требует согласия заемщика».
Подтверждением второй версии, судя по всему, должны служить разъяснения, данные по этому поводу в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей» (далее – Постановление).
Так, формулируя тезис о порядке разрешении судами дел по спорам об уступке требований, вытекающих из кредитных договоров с потребителями (физическими лицами), в Постановлении говорится о том, что Законом о защите прав потребителей не предусмотрено право банка, иной кредитной организации передавать право требования по кредитному договору с потребителем лицам, не имеющим лицензии на право осуществления банковской деятельности, если иное не установлено законом или договором, содержащим данное условие, которое было согласовано сторонами при его заключении.
Подобное разъяснение, будучи не безупречным с юридико-технической точки зрения, тем не менее, вполне определенно не идентично и не аналогично позиции ВАС РФ.
Как известно, в настоящее время соответствующие диспозиции главы 24 ГК РФ, закрепляющие общие принципы и правила правового регулирования гражданских отношений, связанных с переменой лица в обязательстве, изначально сформулированы безотносительно к существу таких видов договорных обязательств, одной их сторон которого является субъект, осуществляющий лицензируемый вид деятельности, и по этой причине не учитывают особенности правоотношений сторон по кредитному договору и сопутствующие данному обстоятельству факторы.
Именно поэтому, т.е. в силу отсутствия на этот счет необходимого разрешительного законоположения о возможности передачи банком права требования долга с заемщика (физического лица) по кредитному договору лицам, не имеющим лицензии на право осуществления банковской деятельности, совершаемые на практике такого рода действия не могут считаться соответствующими закону (тем более при наличии спора о наличии как такового долга между первоначальным кредитором и заемщиком), поскольку в соответствии с положениями статьи 388 ГК РФ уступка требования кредитором другому лицу допускается, если она не противоречит закону, иным правовым актам или договору.
Так как по общему правилу не допускается без согласия должника уступка требования по обязательству, в котором личность кредитора имеет существенное значение для должника (пункт 2 статьи 388 ГК РФ), Роспотребнадзор полагает, что при разрешении дела, связанного с уступкой требований, вытекающих из кредитных договоров с потребителями, судам общей юрисдикции, руководствуясь разъяснениями, данными в Постановлении, предстоит в каждом случае устанавливать факт действительного наличия добровольного волеизъявления заемщика на включение в кредитный договор условия о возможности уступки требования третьему лицу, не равноценному банку (иной кредитной организации) по объему прав и обязанностей в рамках лицензируемого вида деятельности, осуществляемой первоначальным кредитором. При этом такое условие, включенное в договор, в любом случае является оспоримым, что позволяет применять к соответствующим договорам не только общие положения о последствиях недействительности сделки (статья 167 ГК РФ), но и положения о недействительности сделки, совершенной под влиянием заблуждения (статья 178 ГК РФ).
В этой связи основным аргументом заемщика, как правило, является утверждение того, что для него в рамках кредитного договора с банком его (т.е. банка) особый правовой статус и требования к организации деятельности, изначально регламентированные законодательством о банках и банковской деятельности, на всем протяжении соответствующих правоотношений объективно имеют существенное значение.
Помимо этого, заемщики все чаще осознают, что безотносительно к типу договора (договор цессии, агентский договор и т.п.), заключаемому между кредитной организацией и субъектом коллекторской деятельности на передачу последнему права на взыскание задолженности с гражданина – стороны кредитного договора с банком, кредитная организация тем самым независимо от включения в кредитный договор «согласия» клиента определенно допускает нарушение пункта 1 статьи 857 ГК РФ, согласно которому «банк гарантирует тайну банковского счета и банковского вклада, операций по счету и сведений о клиенте», также как и положений статьи 26 Федерального закона от 2 декабря 1990 г. № 395-1 «О банках и банковской деятельности», устанавливающей, что кредитная организация гарантирует «тайну об операциях, о счетах и вкладах своих клиентов и корреспондентов».
Поскольку коллекторы в число лиц, перечисленных в пункте 2 статьи 857 ГК РФ и в статье 26 Федерального закона от 2 декабря 1990 г. № 395-1 «О банках и банковской деятельности», которым в силу закона могут передаваться сведения, составляющие банковскую тайну, явно не входят, уступка права требования (до того, пока иное не будет установлено законом) по обязательствам, возникшим между банком и гражданином-потребителем, как и передача соответствующих сведений о должнике, лицам, не имеющим лицензии на право осуществления банковской деятельности, без нарушения названных выше законоположений объективно не возможна.
Несмотря на это, поборники внесудебного выбивания долгов от своих устремлений не отказываются. При этом не меняются методы и способы обработки «проблемных должников», основу которых, по-прежнему, определяют различные формы унижения человеческого достоинства, угрозы и запугивание. «Новые кредиторы» не гнушаются проводить массированные телефонные атаки на их родственников, соседей и сослуживцев, стращают произвести опись имущества, лишить родительских прав, привлечь к уголовной ответственности и т.п.
Серьезным препятствием на пути дальнейшего распространения подобных явлений, не приемлемых для любого правового государства, должны были стать соответствующие разъяснения Пленума Верховного Суда Российской Федерации, однако, принятая в конечном итоге окончательной редакция пункта 51 Постановления таким радикальным барьером (в отличие от первоначальной версии) не стала.
Тем не менее, это не означает и то, что банки получили в виде названного пункта Постановления индульгенцию на злоупотребление правом в виде возможности в каждом случае «договариваться» с заемщиком о его «добровольной» передаче в руки коллекторов.
В этой связи Роспотребнадзор, не усматривая безусловных оснований для признания правомерности включения в кредитный договор с заемщиком (физическим лицом) условия о праве банка, иной кредитной организации передавать право требования по кредитному договору с потребителем лицам, не имеющим лицензии на право осуществления банковской деятельности, будет продолжать в рамках своей компетенции оказывать потребителям необходимую консультационную, информационную и иную практическую помощь по защите их прав, в том числе в судебном порядке.
